А. толстой детство никиты. краткое содержание

12  августа 18**  г. десятилетний николенька иртеньев просыпается на  третий день после своего дня рождения в  семь часов утра. после утреннего туалета учитель карл иваныч ведёт николеньку и  его брата володю здороваться с  матушкой, которая разливает чай в  гостиной, и  с  отцом, в  своём кабинете хозяйственные указания приказчику.

николенька чувствует в  себе чистую и  ясную любовь к  родителям, он  любуется ими, делая для себя точные наблюдения: « одной улыбке состоит  то, что называют красотою лица: если улыбка прибавляет прелести лицу, то  оно прекрасно; если она не  изменяет его, то  лицо обыкновенно; если она портит его, то  оно дурно». для николеньки лицо матушки  — прекрасное, ангельское. отец в  силу своей серьёзности и  строгости кажется ребёнку загадочным, но  бесспорно красивым человеком, который «нравится всем без исключения».

отец объявляет мальчикам о  своём решении  — завтра он  забирает их  с  собой в  москву. весь день: и  учёба в  классах под надзором расстроенного от  полученного известия карла иваныча, и  охота, на  которую берёт детей отец, и  встреча с  юродивым, и  последние игры, во  время которых николенька чувствует что-то вроде первой любви к  катеньке,  — все это сопровождается горестным и  печальным чувством предстоящего прощания с  родным домом. николенька вспоминает счастливое время, проведённое в  деревне, дворовых людей, беззаветно преданных их  семейству, и  подробности прожитой здесь жизни предстают перед ним живо, во  всех противоречиях, которые пытается примирить его детское сознание.

на  другой день в  двенадцатом часу коляска и  бричка стоят у  подъезда. все заняты приготовлениями к  дороге, и  николенька особенно остро чувствует несоответствие важности последних минут перед расставанием и  всеобщей суеты, царящей в  доме. вся семья собирается в  гостиной вокруг круглого стола. николенька обнимает мать, плачет и  ни  о  чем не  думает, кроме своего горя. выехав на  большую дорогу, николенька машет матери платком, продолжает плакать и  замечает, как слезы доставляют ему «удовольствие и  отраду». он  думает о  маменьке, и  любовью к  ней проникнуты все воспоминания николеньки.

уже месяц отец с  детьми живут в  москве, в  бабушкином доме. хотя карл иваныч тоже взят в  москву, детей учат новые учителя. на  именины бабушки николенька пишет свои первые стихи, которые читают прилюдно, и  николенька особенно переживает эту минуту. он  знакомится с  новыми людьми: княгиней корнаковой, князем иван иванычем, родственниками ивиными  — тремя мальчиками, почти ровесниками николеньки. при общении с  этими людьми у  николеньки развиваются главные его качества: природная тонкая наблюдательность, противоречивость в  собственных чувствах. николенька часто оглядывает себя в  зеркале и  не  может представить, что его кто-то может любить. перед сном николенька делится своими переживаниями с  братом володей, признается, что любит сонечку валахину, и  в  его словах проявляется вся детская неподдельная страстность его натуры. он  признается: « я  лежу и  думаю о  ней, бог знает отчего делается грустно и  ужасно хочется плакать».

через полгода отец получает из  деревни письмо от  маменьки о  том, что она во  время прогулки жестоко простудилась, слегла, и  силы её  тают с  каждым днём. она просит приехать и  володю и  николеньку. не  медля, отец с  сыновьями выезжают из  москвы. самые страшные предчувствия   — последние шесть дней маменька уже не  встаёт. она даже не  может попрощаться с  детьми  — её  открытые глаза ничего уже не  маменька умирает в  этот  же день в  ужасных страданиях, успев лишь попросить благословения для детей: «матерь божия, не  оставь  их! »

на  другой день николенька видит маменьку в  гробу и  не  может примириться с  мыслью, что это жёлтое и  восковое лицо принадлежит той, кого он  любил больше всего в  жизни. крестьянская девочка, которую подносят к  покойнице, страшно кричит в  ужасе, кричит и  выбегает из  комнаты николенька, поражённый горькой истиной и  отчаянием перед непостижимостью смерти.

через три дня после похорон весь дом переезжает в  москву, и  со  смертью матери для николеньки заканчивается счастливая пора детства. приезжая потом в  деревню, он  всегда приходит на  могилу матушки, недалеко от  которой похоронили верную до  последних дней их  дому наталью савишну.

А Герасим всё греб да греб. Вот уже Москва осталась назади. Вот уже потянулись по берегам луга, огороды, поля, рощи, показались избы. Повеяло деревней. Он бросил весла, приник головой к Муму, которая сидела перед ним на сухой перекладинке — дно было залито водой — и остался неподвижным, скрестив могучие руки у ней на спине, между тем как лодку волной помаленьку относило назад к городу. Наконец Герасим выпрямился, поспешно, с каким-то болезненным озлоблением на лице, окутал веревкой взятые им кирпичи, приделал петлю, надел ее на шею Муму, поднял ее над рекой, в последний раз посмотрел на нее... Она доверчиво и без страха поглядывала на него и слегка махала хвостиком. Он отвернулся, зажмурился и разжал руки... Герасим ничего не слыхал, ни быстрого визга падающей Муму, ни тяжкого всплеска воды; для него самый шумный день был безмолвен и беззвучен, как ни одна самая тихая ночь не беззвучна для нас, и когда он снова раскрыл глаза, по-прежнему спешили по реке, как бы гоняясь друг за дружкой, маленькие волны, по-прежнему поплескивали они о бока лодки, и только далеко назади к берегу разбегались какие-то широкие круги.Ерошка, как только Герасим скрылся у него из виду, вернулся домой и донес всё, что видел.— Ну, да, — заметил Степан, — он ее утопит. Уж можно быть спокойным. Коли он что обещал...В течение дня никто не видел Герасима. Он дома не обедал. Настал вечер; собрались к ужину все, кроме его.— Экой чудной этот Герасим! — пропищала толстая прачка, — можно ли эдак из-за собаки проклажаться!.. Право!— Да Герасим был здесь, — воскликнул вдруг Степан, загребая себе ложкой каши.— Как? когда?— Да вот часа два тому назад. Как же. Я с ним в воротах повстречался; он уж опять отсюда шел, со двора выходил. Я было хотел спросить его насчет собаки-то, да он, видно, не в духе был. Ну, и толкнул меня; должно быть, он так только отсторонить меня хотел: дескать, не приставай, — да такого необыкновенного леща мне в становую жилу поднес, важно так, что ой-ой-ой! — И Степан с невольной усмешкой пожался и потер себе затылок. — Да, — прибавил он, — рука у него, благодатная рука, нечего сказать.

4 надеюсь правильно

Например что то сказать на нее говорить про нее